Этой ночью Ирбис видел сон, вопреки обыкновению. Он всю ночь гонялся за едва уловимым запахом той лесной кошки-незнакомки, за движениями её теней, а когда казалось, что тот почти нашел её, запах бесследно изчезал. Вдруг стало так тоскливо и горько, он больше никогда не увидит её фиолетовых глаз, не прочтёт там улыбку.
Одиночка резко проснулся, вскочил и отогнал сон прочь. Он весь был в холодном поту. Его тело бил озноб, шерсть всклокочена, глаза круглые от ужаса.
Он беспокойно зашагал от одного угла к другому и наконец, не найдя лучшего решения, зарылся в мох, зажмурившись и уткнув морду в лапы.
Адонис и Имфит никогда не говорили ему о таком чувстве. С кем посоветоваться, кого расспросить теперь, когда он один-одинёшенек на свете? Раньше его умиляла невозмутимое одиночество, которое было неотъемлемой его частью с самого рождения. Теперь же он чувствовал себя утерянным, разбитым. Ирбис передёрнул плечами и глубоко вздохнул, пытаясь совладать со своими чувствами. Но заснуть так и не смог.